— А как деготь, — и здоровые мужики. И среди них есть очень дельные мужики. Мы расспрашивали: то же самое, что у нас: кукурузу сеют, просо, свиней у них много. А вот птицы у них не те.
— Не те?
— У нас, скажем, эта мелочь — воробьи, скворцы, вороны. А у них пеликан-птица с носищем в полтора аршина.
Хоть и темно было, но рассказчик почувствовал, как один из слушателей усмехнулся, другой покачал головой. Он помолчал небольшое время, разрывая в золе уголек, — раскурил трубку.
— Да. Помню — сижу в бараке. Два земляка, — Иван Рындин, монтер, шофер, электритчик, словом — на все руки, да Алексей Костолобов пишут письмо на родину. А у меня живот болел. На воле — дождь, ветер, — скука. Вдруг входит прапорщик, весь мокрый, в грязи:
«Здорово, товарищи солдаты! Я, мол, прямо из Парижа, привез вам радостную весть: поздравляю с великой бескровной революцией…» И пошел и пошел чесать… Мы только переглядываемся. А Иван Рындин смекнул. Выступает и говорит без обиняков: «Этого мы давно ждем, отпустите нас теперь скорее на родину, потому что там без нас землю поделят». Прапорщик как вспыхнет: «Ах, сукины вы дети, говорю это вам в последний раз… Нет, ваш священный долг теперь сражаться до последней капли крови за свободу». Хлопнул дверью и ушел. Дивизию нашу сейчас же перекинули в глубокий тыл и там давай обрабатывать на митингах, чтобы мы домой не просились, а просились в бой. А мы разве им можем возразить, без культуры? У нас даже винтовки отобрали. Значит, опять умирать.
— А я бы убег, — сказали под телегой.
— Дура. Географии не знаешь. И что я вам скажу: эти господа в шляпах, которые к нам приезжали руками махать на митингах, хуже нам были военного начальства. Ей-богу. Несут чепуху, махнет тебе рукой на виноградники: «Вы, говорит, не забывайте, что эта почва родила Дантона и Камилла Демулена…» А нам все равно, кого она породила, мы правду хотим знать — кто русской землей распоряжается? Кто теперь хозяин?
Почему нас во Франции гноят? Зачем вы нас обманываете, раз мы некультурные?
Так мы зубами и лязгали до самых большевиков. А в ноябре, здорово живешь, загнали нас за проволоку. Поставили пулеметы. Голодный паек. И эти дамочки: мимо нас идет — погрозит кулачишком. Мы, конечно, бунт. Нас из пулеметов, из броневиков. Зачинщиков расстреляли по ихнему обычаю — у столбов. Вот тебе и русские орлы!
С земли поднялась рослая фигура с бородой от самых ушей, заслонила звезды. Поддернув портки, сказала:
— Я, ребята, сам за французов кровь проливал.
— Где это тебя угораздило?
— А на Мазурских озерах. Наших там тысяч сто побили.