– Софи, вы меня слышите?
Соня открыла глаза, и первое, что увидела, – это склонившееся над нею встревоженное лицо Жана Шастейля, графа и прекрасного хирурга.
По справедливости, на первое место надо поставить его звание хирурга, врача, что называется, от бога. Ученого, обогнавшего в своих изысканиях не только многих собратьев, но и само время.
Впрочем, несмотря на всё умение, он не стал бы графом – титулы за знание медицины, увы, не дают, – не получи внезапно богатое наследство. Только оно позволило Жану Шастейлю купить себе титул и впредь именоваться графом де Вассе-Шастейль.
Наверное, он мог бы добиваться звания лейб-медика, но обстоятельства сложились так, что новоявленный граф встретил на своем пути русскую княжну Софью Николаевну Астахову.
Однажды она появилась у него в доме вместе со служанкой, внешность которой была на редкость уродлива. И просила его ни более, и ни менее как о том, чтобы Жан произвёл уникальную операцию – исправил природное уродство служанки Мари.
Эта девушка волею обстоятельств вошла в жизнь Сони, стала при ней кем-то вроде цепного пса, готового ради хозяйки перегрызть горло любому, кто вознамерился бы причинить ей неприятность.
Конечно, оставляя её при себе, Софья могла в будущем отвратить тех, кто захотел бы общаться с ней. Но оказалось, что княжной двигало обычное человеколюбие, с каковым новоявленный граф не слишком часто сталкивался у аристократов.
По совету доктора Поклена, бывшего долгое время домашним врачом семейства маркиза Антуана де Баррас – после смерти которого Соня стала владелицей его родового замка, – она и обратилась к Жану.
Благодаря хирургическому вмешательству Шастейля Мари стала если и не хорошенькой, то вполне привлекательной для горничной и доверенного лица госпожи-аристократки, без того чтобы окружающие пугались ее облика, крестились, а то и плевались.
С тех пор французский граф и русская княжна подружились и даже решили совместно осуществлять кое-какие задуманные княжной Софьей Астаховой предприятия. Они больше не величали друг друга по титулу, а лишь по имени.
Одно из таких предприятий и привело на борт судна «Святая Элизабет» саму Соню и сопровождающего её Шастейля, где теперь с ними происходило нечто, никак не должное происходить.
– Пресвятая Дева Мария, – радостно прошептал Жан, – ты услышала мои молитвы!
Соня попыталась поднять голову, но почувствовала такую острую боль, что снова вынуждена была со стоном опустить ее и прикрыть глаза – в них будто огнем полыхнуло.
В этот момент, как она думала, пол под княжной слегка накренился, и Соня с усилием произнесла:
