Дунтель вежливо кивнул и пригладил безукоризненно белую рубашку.
– Его повесят, но его дело останется неоконченным. Невозможно допустить, чтобы перед смертью никто не посмотрел ему в глаза, не постарался отыскать в них ту тайную, глубоко спрятавшуюся человечность, о которой сам преступник, быть может, уже давно забыл. Да, это трудно. Их тех моих родных в живых не остался никто, потому меня попросили, чтобы я простил злодея от их имени… Мне кажется, вы не совсем понимаете меня.
– Вообще-то да.
– Что же, на подобные дела можно смотреть с разных точек зрения. Мою… вернее нашу, я вам описал.
С минуту оба молчали.
– К тому же эти родственники не были близкими, – добавил Дунтель.
Когда увидели того человека, по прикидкам Кестеля, шли уже вторые сутки. Человек сидел посреди развилки, опершись спиной о каменный столб с огненной чашей на нем. Голову человек свесил на грудь, глаза закрыл – будто спал. Коридор разделялся надвое.
Человек странно выглядел, но в скупом свете чаш путники далеко не сразу заметили странность.
Человека целиком покрывала пыль – и волосы, и тело, и лицо, и одежду. Пыль лежала и на опущенных веках, словно человек много лет не поднимал их.
– Это загадка? – вполголоса спросил Кестель.
– Нет, дорожный указатель, – ответил Дунтель. – На этот раз будет важно, какую выберем дорогу.
– И какую же дорогу укажет этот… э-э, указатель?
– Это должны определить мы сами.
Путники встали неподалеку от сидящего и принялись внимательно рассматривать его. Сидит, уложив ладони на коленях, подтянутых к самому подбородку, выражение лица отсутствующее.
– Может, он и указатель, но что-то ничего не указывает, – пробормотал Кестель.
– Вы тоже так считаете? – спросил Дунтель у Алии.
Та пожала плечами. Дунтель посмотрел на нее с минуту, затем снова повернулся к сидящему – но спросил у Алии:
– А что бы вы сделали, если бы нашли покрытую пылью ценную вазу?
– Взяла бы себе.
– Что же, направление ваших мыслей позволяет предположить, что вы уж точно не робкая домохозяйка.
С тем Дунтель вынул из кармана идеально белый, сложенный треугольником платок, встряхнув, развернул его, подошел к сидящему и принялся вытирать пыль с глаз, рта, губ. Похоже, Дунтель немного злился, когда поднятая пыль оседала на белой одежде.
Сидящий открыл глаза. Дунтель отпрянул. Человек с удивлением посмотрел на себя, затем, очевидно озадаченный, встал, подняв тучи пыли. Дунтель отошел еще дальше, а человек принялся отряхиваться, осмотрелся, увидел троих путников и замер.
– Я страшно засиделся, – сообщил он.
– Да, случается, – согласился Дунтель.