из австрийского и виконт де Л`Эспер из французского посольств, выдался, действительно, на славу благодаря танцовщицам фрауляйн Фридберг
[547] и её матери. Подлинный Петербург! Вы знаете, что эта Мина Ивановна, она же мадам де Бурков, сделала головокружительную карьеру от простой лифляндской горничной до maîtresse en titre
[548] все еще могущественного любимца царя Николая
[549] и как молодая русская Помпадур
[550] не может быть оставлена без внимания, даже если для внешней политики ни ее, ни ее покровителя не следует принимать в расчет. Этот званый ужин сразу же снискал гарантированное существование одной славной прусской фамилии, за которую мы длительное время безуспешно хлопотали. Cela vaut bien une julienne!
[551]26 / 14 декабря 1857
Горчаков все еще не может найти посланника для Берлина. В эти дни Хрептович отправляется в Лондон, чтобы вручить свою отзывную грамоту. Вегезаку[552] в Мюнхене уже дважды предложили генеральное консульство в Генуе, но он не принял, так как считает, что имеет призвание к более высоким вещам. Восьмого дня у меня просил доложить о себе Гензельт[553] и пригласил меня как-нибудь в воскресенье посетить его, чтобы он солировал мне. Он просил меня искренне кланяться тебе. Недавно также и правящая императрица настойчиво справлялась о моем брате, «у которого, наверняка, летом будет много работы?»
Крестьянский вопрос — в самом разгаре. Сегодня я читал рескрипт, который издан на имя дворянства Петербургской губернии[554]. Как будет развиваться дело? Речь идет о 25–30 миллионах «душ». Неожиданная свобода?! Остзейские провинции исключены, поскольку крепостное право уже отменено[555], равно как и казачьи области, которые всегда были вольными.
Ст. Петербург, 2 января 1858
Вновь несколько повысилось политическое настроение. В высшей степени актуальными стали новые вопросы:
1. Освобождение крестьян.
2. Слухи об отмене Табели о рангах[556].
3. Задолжавшие дворяне, говорят, могут быть заключены в тюрьму. Судебная реформа.
4. У министров раз в неделю — совет у императора. Позавчера был первый, на котором некоторые господа, например, министр финансов Брок, сделали очень кислую мину. Горчаков в восторге от этого совета, на котором он может позволить себе блистать своим остроумием, украшенным классическими цитатами. Он полностью восстановился и теперь каждый день мучает диктовкой своих депеш и памятных записок четырех секретарей, всегда одетого с иголочки Моренгейма[557], Эверса и т.д. В последнее время каждый задается вопросом, что стало бы с миром, если в каждом государстве были бы такие взволнованные премьеры.