Ты веришь в будущее России, благо тебе, а я нет и нет. Демократическое совещание еще раз убедило меня в этом[547]. Мы – рабы, хамы и только. Духа в нас нет.
Нет, лучше не говорить…
Относительно квартирных денег. Была я недавно опять в Крутицких казармах, говорила с полковником, приносила необходимые справки, что ты служил до войны в Морозовской больнице и что призван по Москве. Он признал мое ходатайство правильным и дал распоряжение выдать мне аттестат. Ждала целых 4 часа; смотрю, выдали всего 60 рублей. Опять иду к полковнику извиняюсь, что опять его беспокою. Он отвечает, что со мной приятно разговаривать, так как я очень покойна, и находит, что я опять права, так как мне выдали как жене младшего офицера, а не врача. Но всё же прежде, чем мне выдать [другой аттестат], решил снестись со своим начальством, так как остался неудовлетворенным бумагой от корпусного врача и попросил меня подождать месяца два. Всё это напутал офицер, дававший раньше, до подполковника, распоряжения.
Вообще прихожу к тому заключению, что за себя получать приятнее, чем за мужа. Не сердись, Ежик, ведь всё равно меня не исправишь. Вот когда ты приедешь, соберем семейный совет с участием Вилли о дальнейшей судьбе, тогда я обязуюсь во всем подчиняться ему, а пока я все-таки предоставлена самой себе и должна всё решать единолично.
Относительно наших. Аня застряла в Костроме, о дальнейших планах не знаю. С Соней и Лизой вижусь редко. Последняя чуть-чуть не сделалась недавно жертвой случайной пули у себя во дворе, на ней оказалась простреленной юбка в двух местах и пальто.
Ну, пока, надо идти в лабораторию.
Девочка превосходно поехала гулять. Вчера я их проводила на Девичье Поле, они гуляли, пока я была в лаборатории, а потом опять захватила их.
С Христиной Ивановной вполне удовлетворительные отношения, хотя я частенько возмущаюсь ее непрактичностью и транжирством. Очевидно, судьба нашего дома такова.
28/VIII. 1917 г.
Не нахожу слов и выражений, чтоб передать всё, что волнует. <…> Не могла еще переварить взятие Риги и потерю связи со своими, как сейчас налетело еще более ужасное событие[548]. Чем всё это кончится? Ясно, кажется, одно: война скоро кончится, мы заключим сепаратный мир. Война доведена «до победного конца»… Боже! Как невыразимо тяжело жить!..
Переселились, наконец, на новую квартиру. Не совсем-то она мне по душе – солнца нет, холодно, но ничего не поделаешь. Как-то Ириночка перенесет эту зиму?
Всё еще кормлю ее грудью, беру молоко только на кашу. Не знаю, как будут обстоять дела дальше, ведь наступает здесь форменный голод, и хлеба нам не хватает.