Вернулся Шакман, помешал Шагалию досказать свою мысль, секретный разговор двух молодых предводителей прервался. Вскоре вниманием и хозяев, и гостя завладел праздничный майдан: там разгоралась байга[12]. Но досмотреть ее до конца не довелось.
Получилось точно так же, как при первой женитьбе Шагалия. Только было, завершив борьбу на поясах и встретив бегунов, выпустили на конях мальчишек-наездников, как напротив майдана, на пригорке, появилась толпа вооруженных всадников. Стало не до состязаний, внимание всего племени обратилось туда.
Это неожиданное событие привело нового предводителя тамьянцев в некоторую растерянность. Он взглянул на отца, на гостя, на сидевших кружком акхакалов, проговорил неуверенно:
— Что делать: призвать племя к оружию или немного подождать?
— Надо сначала выяснить, кто такие, — ответил Шакман, проглотив подступивший к горлу комок. — Войско это или просто проезжие? Добрые у них намерения или собираются напасть?
Кто-то закричал:
— О всемогущий! Лишь бы не напали!..
Засуетились старушки, собирая вокруг себя внучат. Народ начал подтягиваться к юрте предводителя. Тем временем от толпы отделились два всадника, подскакали к взволнованным, настороженным тамьянцам.
— Где ваш турэ?
Шагали выступил вперед.
— По какому вы делу?
Отвечая вопросом на вопрос, он нашел верный тон: и не грубо вышло, и достоинство главы племени не пострадало.
— К вам прибыл посланец великого повелителя Сибирского ханства Байынта-турэ. Нужен предводитель племени.
— Я предводитель.
— Байынта-турэ прибыл к тебе по важному делу.
— Прошу его пожаловать сюда.
Радостное чувство, вызванное в племени приездом Карагужака, гостя желанного, с появлением другого, незваного, гостя угасло. Байынта вызвал совсем иное чувство, — такое, будто в дразнящую вкусным запахом шурпу вдруг угодил таракан. Настроение у всех упало, праздник был испорчен.
Народ притих, приуныл, разошелся по юртам, по земляным избушкам и пещерам, вырытым в склоне горы. Лишь возле гостевой юрты царило оживление: новый предводитель племени Тамьян впервые принимал ханского посланца. Впрочем, что бы он ни делал в этот день в качестве главы тамьянцев, все было впервые, все было для него внове.
Как часто жизнь несправедлива: предназначенное одному достается кому-то другому! Вот и угощением, приготовленным для Карагужака, придется, видимо, ублажать Байынту. Кто ведь знает, по какому такому делу он заявился!
Собравшиеся у скатерти в гостевой юрте выжидательно смотрели на него. Посланец хана не заставил ждать долго. Отправил в рот сочный кусок мяса, прожевал и, вытирая жирную руку о полу своего еляна, взглянул на Шагалия.