— Пока привыкай, входи в курс, а там я тебя в начмеды[6] подниму, — обещал Михаил Александрович. — Я люблю, чтобы вокруг были надежные люди.
Семейственность в его учреждении цвела махровым цветом. Родная сестра работала главной медсестрой, свояченица была заместителем по финансово-экономическим вопросам, двоюродная племянница рулила кадрами, а ее муж заведовал отделением хирургического лечения сложных нарушений ритма. Кирилл, которого Михаил Александрович знал «еще вот такусеньким», считался почти что родственником, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Относились к нему не хуже, чем в отцовской больнице, а, в чем-то, может, даже и лучше — коллеги не пытались уедать исподтишка, как это частенько бывало дома.
Михаил Александрович включил Кирилла в состав клинико-экспертной комиссии, председателем которой был он сам, как главный врач. Комиссия занималась экспертизой качества медицинской помощи. На ее заседаниях разбирались огрехи и промахи, случаи с летальным исходом и просто интересные в клиническом отношении случаи. Посидишь-послушаешь — чему-то да научишься. Опять же, быть членом экспертной комиссии очень престижно. Кирилл на заседаниях помалкивал, боялся ляпнуть что-нибудь невпопад, но это молчание воспринималось коллегами хорошо — правильный человек доктор Барканский, не спешит выступать с критикой, не лезет вперед старших товарищей.
Погружение в новую специальность протекало гладко, тем более что Кирилл успел многое усвоить уже во время переподготовки. Да и не такая сложная это специальность, как может показаться на первый взгляд. Кардиограмму снял, ультразвуком сердце просветил — и все стало ясно. Читать кардиограммы Кирилл не умел — зачем хирургу лишней пургой голову забивать, если можно терапевта пригласить на консультацию? — но быстро научился. Дело несложное, главное глаз набить. Первый десяток идет туго, вторая сотня более-менее гладко, а уж как просмотришь несколько сотен кардиограмм, так начинаешь читать их с одного взгляда. Ситуация примерно такая же, как и с рентгеновскими снимками.
Кирилл чуть ли не каждый день радовался тому, что в свое время дядя Миша срезался на химии при поступлении в мед после школы и смог поступить только после того, как оттрубил срочную службу. В противном случае он не попал бы в одну группу с отцом, не сдружился бы с ним и не работал бы сейчас Кирилл в таком замечательном учреждении.
Город тоже нравился — необычный. Вроде бы и Россия, а впечатление заграничное. И здания старинные совсем не те, что в Ярославле, и блюда в заведениях подают другие… Нет, при желании можно и солянку заказать, но как-то не тянет, лучше взять клопсы. Кирилл проникся к этому местному специалитету неимоверно. Вроде бы — ничего особенного, обычные мясные биточки, но все дело в соусе, нежном и с каперсами, которые придают приятную кислинку. Получается не «ничего особенного», а «очень даже ничего» — расправишься с одной порцией и тянет вторую заказать. И пюре из картошки здесь какое-то особенное… Или, может, просто так кажется? Неожиданно понравился и флек — густой суп из говяжьего рубца, который местные на польский манер называли фляками. Вообще-то Кирилл к субпродуктам относился равнодушно, ну разве что тушеную печенку в мамином исполнении любил, а тут вдруг распробовал и проникся. Новая жизнь — новые правила.