— И я помогаю своим нравом, — ответил Илейко.
Хийси, якобы отошел к лошади по какой-то непонятной причине, на самом деле хмыкнул, чтобы никто не видел. Ну, народ, век воли не видать, лишь бы словами значительными перекинуться! Он мысленно объяснил Заразе, о чем только что был разговор: "Apu — помощь, luonne — характер, получается Apuluonne. Я помогаю — avan, ибо нрав такой — luonne, вместе Avanluonne. Пароль — "Аполлон", отзыв — "Аваллон". Зараза недоуменно пошевелила ушами, переводя взгляд с Илейки на незнакомца и обратно. На Мишку даже не взглянула. Но лешего это невнимание ничуть не задело.
— Думаю, что настала пора представиться, — Хийси снова выступил вперед. — Гораздо приятнее это сделать, когда враг на пятки не наступает, точнее — не приятно, а правильно. Враги — они никуда не денутся, но почему бы не воспользоваться ситуацией и познакомиться в спокойной, так сказать, обстановке. Тем более что никто никому по голове стучать не собирается.
Эх, Мишка, накаркал ты, подлец, про врагов, хотя никто об этом еще не догадывался. Любое действие, как известно, порождает противодействие. Увеличение силы с какой бы то ни было стороны: светлой — темной, худой — хорошей, правильной — ложной — вызывает наращивание мощи у оппонентов. Теория хаоса. Ну, да никто из трех человек и одной лошади не думал пока ни о чем плохом. Мишка — ведь тоже человек по своей конструкции, только леший. А видеть будущее — это прерогатива пророков, охраняемых Архангелами. Хотя бы, пророка Валаама, сына Веора. Сказал что-то не то — жиды его и убили. И Архангел не спас. А промолчал бы — сидел бы себе на горе Нево, да писал бы дополнения к книге Тора. Тор-то не только дрался с кем ни попадя, он еще и мысли свои, откровения, в "бумаге" пытался оформить. Только издатели, как это водится испокон веков, подводили.
Илейко меж тем протянул свою руку, называя имя. Незнакомец — тоже.
— Пермя Васильевич, — сказал он.
— Мишка Торопанишка, — отрекомендовался леший и добавил, удерживая ладонь нового знакомого. — Это про тебя: Пермяк, соленые уши?
— Нет-нет, — запротестовал тот. — Я соль спрашивал вовсе не для того, чтобы уши солить.
— А для чего? — сразу же спросил Хийси.
— А для того! — сказал Илейко. — Кончилась у него соль, вот и спрашивает, у кого попало.
Лешего ответ удовлетворил полностью. Откуда-то из недр своей одежды он вытащил щепотку серой соли, сказав:
— Lahja (пожертвование, в переводе, примечание автора).
Обычно деревянным истуканам не очень рельефно вырезают уши. Будто бы есть они, а, поди, попробуй солью их присыпь, даже жертвенной. Поэтому Мишка старательно втер свою щепоть в те места, где полагается быть ушам. Сделав назад пару шагов, пытливо осмотрел свою работу и оказался ею доволен вполне.