– Либо?
– Избавляет их от дальнейших страданий и верит в то, что поступает правильно, по пути ограждая себя от чувства вины, поскольку убивает девушек, которые итак скоро умрут
– Ограждает себя от чувства вины, а заодно реализует свои желания и избавляет девушек от мук. Последнее очень примечательно, не находите.
– Что нам это дает? – вмешался Флинн.
– Два мотива сразу, в них и кроется личность преступника с его пережитым прошлым, – ответила Элис.
– Почему он не убивает больных СПИДом, например, или другой неизлечимой болезнью? – спросил Флинн.
– Выясним, только когда поймаем убийцу, – сказал Даггерт. – В этом деле есть что-то еще. Два мотива сразу…, не знаю…
– Мотив бывает двойной, тройной и даже больше, – предположила Рид.
– Но какой-то должен быть основным, – сказал Флинн.
– А если оба мотива – ключевые? – после этих слов Элис, у сыщиков в голове возник каламбур.
– Дело размыто, как фигура стрелка, – пробормотал Даггерт.
– Какого стрелка? – не понял Флинн.
– Загадка «фарфоровых кукол», – иронично произнесла Элис, – дело непростое.
Даггерт потряс кипой, которую распечатал помощник и внезапно заявил:
– Сомнений в том, что Шепард причастен к убийствам, нет!
– О чем ты? – удивилась Элис.
– Я должен съездить в приют сам.
Флинн немного обиделся, поскольку уже отчитался за приют, визит в который не дал результатов.
– Дело не в тебе, Флинн. Ты делаешь очень много полезной работы.
– Спасибо, детектив.
– Просто, слишком часто слышу про священника. Одни совпадения и везде фигурирует Шепард.
Даггерт схватил с вешалки плащ и шляпу так, что обронил саму вешалку и спешно вышел из кабинета. Дверь по инерции закрылась, громко хлопнув. Элис удивленно взглянула на Флинна и пожала плечами.
***
Приют Святого Франциска не отличался ничем особенным от таких же приютов по всей стране. Пристанище сирот, лишенных родительской любви. Обитель святой добродетели в лице трудолюбивых и педантичных монахинь, под руководством всевидящего Бога. Детский крик и суета заканчивались здесь лишь во время утренней и вечерней молитвы, а затем, согласно правилам, начинался отход ко сну строго по времени, и запрещался всякий шум.
Невысокое двухэтажное здание с несколькими пристройками имело классический вид католического дома для бедных сирот. Сюда попадали дети исключительно как минимум с драматической судьбой, но чаще с трагедией за хрупкими маленькими плечами. Взамен поддержки и любви негодных родителей, по которым сердце этих детей будет кровоточить до конца их жизни, они получили такую незавидную участь от матушки судьбы.