Объём полученных результатов был столь обширен, что только некоторые из них могли быть опубликованы в статьях;
поэтому я решил изложить их систематически в отдельной книге.
Вскоре после того как разразилась война 1914 года, мне было предложено место профессора в Берлине,
с тем чтобы несколько облегчить Планку бремя преподавания.
Мы переехали в Берлин весной 1915 года.
Я начал читать курс лекций, но вскоре вынужден был прервать его из-за призыва в армию.
После краткого пребывания в радиочастях ВВС я был переведён по просьбе моего друга Ладенбурга в артиллерийскую исследовательскую организацию,
где меня прикомандировали к подразделению, занимавшемуся звуковой локацией
— определением местоположения орудий по результатам измерений времени прихода звуков выстрела в различные пункты.
Под одной крышей собралось много физиков, и мы вскоре, когда позволяло время, стали заниматься настоящей наукой.
Ланде и я пытались определить внутреннюю энергию ионных кристаллов, что нам удалось сделать с помощью Маделунга,
разработавшего метод расчёта энергии кулоновых сил в решётке (константа Маделунга).
По этим данным я вычислил теплоту образования простых гетерополярных молекул,
что было первым примером определения химического тепла реакции из чисто физических данных.
В этой работе мне помогал химик Фриц Габер, и она, в общем, известна как теория Борна — Габера.
В мрачные годы войны (когда трудно было достать для семьи пропитание) великим утешением была моя дружба с Эйнштейном.
Мы виделись очень часто, играли вместе скрипичные сонаты и обсуждали не только научные проблемы, но и политическую и военную обстановку,
в чём, кстати, принимала участие моя жена.
Мы были резко настроены против политики германского правительства и были убеждены, что она приведёт к катастрофе.
В эти годы Эйнштейн завершал свою общую теорию относительности и обсуждал её со мной.
Величие его концепции произвело на меня столь сильное впечатление, что я решил никогда не работать в этой области.
Но я защищал теорию Эйнштейна от нападок и спустя некоторое время попытался популяризировать её в книге,
которая была выпущена в переработанном варианте в США>[5].
Мы вместе пережили военное поражение, революцию в Берлине и образование Веймарской республики.
Поскольку она родилась в Веймаре, а не в Потсдаме, мы надеялись на мирное будущее.
В это время (1919 г.) Макс фон Лауэ, профессор Франкфуртского университета, написал Планку, что он всей душой стремится в Берлин,
чтобы жить вблизи своего любимого учителя.
Он предложил обменяться со мной местами, и, так как оба университета были согласны, я был переведён во Франкфурт.
Там мне был предоставлен небольшой институт, оборудованный аппаратурой, и я пользовался также помощью механика.
Моим первым помощником (ассистентом) стал Отто Штерн, который немедленно нашёл применение нашему экспериментальному оборудованию.
Он разработал метод, позволявший использовать атомные пучки для исследования свойств атомов,
и применил его впервые для экспериментальной проверки максвеллова закона распределения скоростей в газе,
а затем при содействии Герлаха (ассистента кафедры экспериментальной физики,
руководимой Вахсмутом) для исследования странного результата квантовой теории, названного «квантованием ориентации».
Эксперимент Штерна — Герлаха справедливо считается одной из фундаментальных демонстраций того,
что классическая механика неприменима на атомном уровне и что она должна быть заменена новой квантовой механикой.