Кривлюсь. А лицо сопляка озаряет улыбка. Он вдруг спрыгивает с кресла, на котором стоял на коленях, и несется к рюкзаку у стола. Что-то выдергивает из него и бежит обратно вприпрыжку.
Со стуком к стеклу прижимается какая-то пластина. Приглядываюсь и узнаю книженцию про зайчика-монополиста. Эли вновь прижимается к стеклу, плюща нос.
‒ …итай…
Хмурюсь. Он что-то говорит мне, но стеклянные панели, похоже, намного толще, чем кажутся. Его голос звучит глухо.
Но мальчишка не сдается. Видя непонимание на моем лице, набирает в грудь побольше воздуха и повторяет громче.
‒ Почитай мне, мамочка!
Проклятье!
Дергаю за шнур так, что едва не срываю жалюзи. Раздражающее личико скрывается за рядами из ударяющихся друг о друга белоснежных пластин. Тяжело дыша, чуть ли не бегом возвращаюсь в отведенную мне комнату и захлопываю створку.
Проклятье! Проклятье! Проклятье!
Стук в дверь выводит меня из болезненного транса.
Наконец-то. Он пришел.
Теоте Стар.
ГЛАВА 13. КТО-ТО СУЩЕСТВУЕТ
Памятное сегодня...
На пороге стоит мужчина. Тео всегда трясся над своим телом, окружая его завидной заботой, поэтому вид у него вполне цветущий. Хотя и прошедшие годы не преминули отщипнуть себе кусочек. Русые кудри по-прежнему напоминают пушистый покров одуванчика, но кое-где виднеются белоснежные локоны седины. Привычка морщить лоб в особо эмоциональные моменты тоже оставила след в виде переплетения глубоких морщин, да и под глазами залегла синева, которая возникает чаще от длящегося годами переутомления.
При виде меня глаза Тео медленно округляются, будто разрастающиеся круги на воде от брошенного кем-то камня. Его ресницы сохранили прежнюю пушистость. А ведь в детстве я жаждала сделать из них щетку.
‒ Лето?.. ‒ Он громко сглатывает. ‒ О, черт… Поверить не могу. Ты и правда очнулась.
‒ Сюрприз. ‒ Делаю шаг назад и медленно верчусь, словно предлагая ему полюбоваться мной со всех сторон. ‒ Это я.
‒ О… ‒ Он выдыхает и прижимает ладони к лицу. ‒ О…
Подхожу и касаюсь кончиками пальцев его рук.
‒ А мне казалось, что у юристов словарный запас должен быть побольше.
Тео отнимает ладони от лица. Он жутко бледен и, видимо, собирается грохнуться в обморок. А ведь всегда рекламировал себя как хладнокровного сухаря.
При первой нашей встрече он отнесся ко мне прохладно. Да и в дальнейшем его взгляд, направленный на меня, изобиловал настороженностью. Но спустя годы наши отношения изменились. Тео ‒ тот еще проныра, но невероятно смышленый и по-настоящему интересный человек. Беседовать с ним было одно удовольствие, так что вскоре мы подружились.