– Не хочу смотреть на войну, – заявила хозяйка Ардис-холла. – И биться не хочу.
– Ты совершенно права, – отозвался Одиссей.
Девушка склонила голову, борясь с подступившими слезами. Даэман коснулся хрупкой ладони, а потом вложил в руку Ады подаренную незабудку. И тут же забылся сном.
Пробудился мужчина уже в темноте. На кровати сидела облитая лунным сиянием фигура. Калибан! Даэман порывисто вскинул правый кулак. От боли перед глазами заплясали искры.
– Тише, – проговорил Харман, бережно укладывая перевязанную руку на место. – Успокойся, дружище.
Молодой мужчина отчаянно хватал ртом воздух, пытаясь удержать в желудке остатки еды:
– Я думал, это…
– Знаю, – промолвил ночной гость.
Даэман сел на постели:
– Как полагаешь, он умер?
Тень покачала головой:
– Кто скажет наверняка? Я тут тоже… размышлял обо всем. О них обоих.
– В смысле? Это ты про Сейви? Она…
– Нет. То есть я часто ее вспоминаю, но… Речь о Просперо. Помнишь, да? Голограмма, «перезапись эха» и все в этом роде?
– Ну?
– Думаю, он был настоящим, – еле слышно шепнул Харман и склонился ближе. – Сдается мне, город на астероиде (Просперо звал его «мой остров») на самом деле являлся тюрьмой мага. Туда же заточили и Калибана.
– Кто заточил? – выдохнул собеседник.
Девяностодевятилетний выпрямился и смущенно потер лоб:
– Не знаю. Ни хрена я не знаю.
Даэман кивнул:
– Как и любой из нас. Долго же мы не понимали этой простой истины. Верно, дружище?
Гость рассмеялся. Но когда он заговорил, веселья в голосе не осталось и в помине:
– Боюсь, мы выпустили их на волю.
– Их? – прошептал молодой мужчина. В миг прозрения его словно бы окатило ледяным душем. – Калибана и Просперо.
– Да.
– Или все-таки прикончили, – процедил Даэман.
– Да. – Харман встал и похлопал товарища по плечу. – Пойду я, отдыхай. Спасибо, дружище.
– За что?
– Спасибо.
И гость покинул комнату.
Больной изможденно откинулся на подушки, но сон оставил его. За треснутым окном стрекотали сверчки, кричали птицы, названий которых мужчина никогда не знал, в маленьком пруду за домом квакали лягушки, вечерний бриз шелестел в кронах деревьев. И вдруг Даэман понял, что улыбается от уха до уха.
«М-да. Если Калибан жив, это, конечно, позор и ужас. Но ведь и я еще не умер!»
Подумав так, он забылся чистым сном без видений до самого утра, пока Ада не принесла завтрак – первый настоящий завтрак за долгих пять недель.
Четыре дня спустя Даэман одиноко гулял по саду в чудесной прохладе вечера, когда Харман, Ада, Ханна, Одиссей, Петир и Пеаэн спустились по склону, чтобы присоединиться к мужчине.
– Соньер готов, – сообщил сын Лаэрта. – Подняться по крайней мере сможет. Хочешь посмотреть на пробный полет?