В поведении Анжелы-Мари было что-то подобострастное, несмотря на живой и командный тон. Ее волосы были зачесаны назад, глаза нервно бегали; впрочем, она стала уверенней в себе, когда таскала Барбару туда-сюда, открывала шкафчик, куда та должна была класть свою одежду, раскачивалась на кровати, проверяя ее прочность, показывала, как снимать и складывать красное одеяло.
— Мы с тобой будем дружить, — объявила она, потом не столь уверенно добавила:
— Ведь правда? Ты будешь моей лучшей подругой?
— Хорошо, — послушно сказала новенькая.
Анжела-Мари внимательно наблюдала за тем, как ее лучшая подруга раздевалась.
— Кладешь свою одежду рядом с кроватью, и ее отправляют в прачечную. Больше тебе она не потребуется. Тебе дадут новую.
— Но я не хочу новую! — Барбаре явно не понравились длинные темные платья, тяжелые ботинки, фартуки, перекинутые через плечи.
— Тебе придется носить то же, что и всем.
Анжела-Мари начала раздеваться, расстегивая фланелевые нижние юбки, пока не осталась в темно-синих панталонах и полосатой сорочке.
— Давай, — сказала она, — бери свое полотенце. Поторопись, а то горячая вода кончится.
Каменный пол ванной был покрыт следами от мокрых ног. Из бронзовых кранов извергался горячий пар, девочки вскрикивали, сидя по четверо в одной ванне, поджав колени к подбородку.
Анжела стояла рядом, пока Барбара залезала в ванну и помогла ей тереть спину губкой. Потом, когда они вернулись в спальню, она проводила ее до постели, все время пичкая сведениями о правилах поведения и давая разного рода наставления. Это продолжалось до тех пор, пока надзирательница не приказала всем идти в постель, и они, выпрямив спины, уселись на кроватях в своих чистых простынях и грубых одеялах, чтобы спеть вечерний гимн. Газовый свет замигал, две горелки, похожие на рыбьи хвосты, медленно угасли.
Надзирательница скомандовала: «Раз, два, три!» — и сироты довольно мрачно запели:
Вот и кончился день,
Приближается ночь…
Никому не разрешалось разговаривать после заключительного блеяния «Аминь!». Лишь некоторые самые смелые или чересчур болтливые девчонки перешептывались от кровати к кровати.
Новенькая накрыла голову одеялом и плакала, а Анжела-Мари свернулась калачиком и молилась. Сегодня у нее была новая подруга, еще одна подруга. «Пожалуйста, Боже, — молила она, — сохрани для меня эту подругу. Пожалуйста, Боже, пусть все будет хорошо, этой ночью и всегда, во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь».
Она молилась с отчаянием, но без веры и, как обычно, начался кошмар. Среди ночи появлялась толстая няня и шла, шаркая ногами, по голому полу, с седыми волосами, рассыпанными по плечам, в надушенном розовом халате. «Давай-ка, вставай. Вставай, будь послушной девочкой!» Поначалу она была очень добра и, если все было в порядке, укрывала тебя одеялом и давала конфету.