- Это не работает таким образом, - отчеканила Ба.
- О, - было все, что ответил дед. Расспрос был окончен.
После этого они ушли, а я думала, может быть, когда-нибудь я расскажу бабуле, что никогда особо и не верила в её теорию о том, что птички и прочая живность могут быть ангелами-хранителями людей. И сейчас как никогда была уверена в том, что таковых и вовсе не существует.
Моих родителей здесь нет. Они не держат меня за руку, поддерживая меня. А я знаю их достаточно хорошо, чтобы понимать, что если бы они могли это сделать, они бы так и сделали. Может быть не оба. Мама, наверное, осталась бы с Тедди, пока папа присматривал бы за мной. Но никого из них здесь нет.
И, размышляя над этим, я подумала еще и о словах медсестры. «Она главная героиня шоу». И неожиданно я поняла, о чем Дед спрашивал Ба. Он тоже слушал ту медсестру. И понял, о чем речь, раньше меня.
Если я останусь. Если я буду жить. Это зависит от меня. Вся эта история с искусственно индуцированными комами – просто докторская болтовня. Это не от доноров зависит. И не от каких-то отсутствующих ангелов. И даже не от Бога, которого, если он и существует, поблизости явно не наблюдается. Это зависит от меня.
Как я должна это решить? Как вообще возможно остаться без мамы и папы? Как я могу покинуть Тедди? Или Адама? Это все слишком, я ведь даже не понимаю, как это все работает, почему я здесь, в этом состоянии, и как выбраться из него, если я этого хочу. Если я просто скажу: «Хочу очнуться», - очнусь ли я тут же? Я уже пыталась отправиться на поиски Тедди и даже оказаться на Гавайях, но это не сработало. Все кажется гораздо сложнее.
Но, несмотря на это, я верю, что это правда. Я вновь слышу слова медсестры. Я главная героиня шоу. Все ждут меня.
Я решаю. Теперь я это знаю.
И это пугает меня куда больше, чем что-либо другое из того, что случилось сегодня.
И где, черт подери, Адам?
***
За неделю до Хэллоуина, в мой предпоследний год обучения в школе, Адам с триумфальным видом появился у меня на пороге. В руке он держал чехол с одеждой, а на его лице играла самодовольная улыбка.
- Приготовься скорчиться от зависти. Я только что достал самый лучший костюм, - сказал он, расстегивая чехол. Внутри оказалась белая рубашка с рюшами, пара штанов-галифе и длинное шерстяное пальто с эполетами.
- Ты будешь Сейнфелдом в рубашке с рюшами? – спросила я.
- Пфф. Сейнфелдом. И ты называешь себя исполнителем классической музыки. Я буду Моцартом. Погоди, ты еще не видела туфли… - он полез в сумку и вытащил пару громоздких башмаков из черной кожи, с металлическими пряжками.