Дверь в лето (Хайнлайн) - страница 2
Именно таков Дэн Дэвис — от его лица ведется повествование в романе “Дверь в лето”. Главное для него — естественно справедливое положение вещей, а все прочее, включая и само Время — только мелкие помехи. Он далеко не супермен — его рассказ начинается запоем, а кончается тихим семейным счастьем и “романом” с модернизированной чертежной доской (этакий технарский эквивалент башни из слоновой кости) — но именно этим и симпатичен. И еще один секрет живучести Дэна — ему здорово везет на хороших людей, их оказывается много и в настоящем и в будущем, стоит только поискать.
ДВЕРЬ В ЛЕТО
I
Незадолго до Шестинедельной войны мы с Петронием Арбитром,[1] — это мой кот — зимовали на старой ферме в Коннектикуте. Сомневаюсь, чтобы мне снова захотелось провести там зиму — все время со стороны Манхэттена дул порывистый ветер, а дом был сборный, из тех, что и в безветрие горят не хуже оберточной бумаги. Если эта ферма сохранилась по сей день, она наверняка так загажена радиоактивными осадками, что ее не снимет даже нищий, но в те времена нам с Питом там нравилось. Водопровода не было и потому арендная плата была вполне приемлемой. Кроме того, окна столовой выходили на север, а при таком свете удобно чертить.
К минусам этого дома следует отнести обилие дверей: их было одиннадцать, точнее, двенадцать, если считать собственную дверь Пита. Эта дверь, собственно, была дырой в окне нежилой спальни. Я вырезал ее по габариту питовых усов и прикрыл дощечкой. Изрядную часть своей жизни я провел, открывая двери котам. Однажды я прикинул, что за свою историю человечество употребило на это занятие ни много ни мало девятьсот семьдесят восемь человеко-веков. Могу показать вам мои расчеты.
Обычно Пит пользовался своей дверью, но бывали случаи, когда он заставлял меня открывать ему человеческую дверь, особенно, если на дворе был снег. Еще пушистым котенком Пит выработал для себя простую философию, согласно которой я отвечал за еду, жилье и погоду, а он — за все прочее. За погоду он взыскивал с меня особенно строго, а зимы в Коннектикуте хороши только на рождественских открытках. Той зимой Пит регулярно инспектировал свою дверь, но не выходил — ему не нравилось белое вещество, покрывшее землю, и он начинал приставать ко мне, требуя открыть людскую дверь.
Он был твердо убежден, что за одной из дверей обязательно должно быть лето. Это означало, что каждый раз я должен был обходить все одиннадцать дверей и держать каждую открытой до тех пор, пока он не убеждался, что за ней все та же зима, и не разочаровывался в своих поисках.