Промышленникъ

До этого дня Прокофий, вот уже полтора десятка лет являвшийся бессменным старостой большого села Опалихино, на здоровье не жаловался. Некогда жаловаться, вся община на нем, чуть малейший спор или неприятность какая — враз к нему бегут, рассуди да помоги. Ну и радостное что, вроде свадьбы или крестин, тоже без его участия не обходилось, да. А вот сегодня ему занемоглось — с глазами что-то стало. Смотреть-то смотрят, да вот поверить увиденному ну никак не получается…

— Доброго здоровьичка, Прокофий Афанасич!

Буркнув ответное приветствие, староста потоптался немного на месте. Сплюнул, и решил-таки подойти немного поближе к новому дому не так давно вернувшегося из солдатчины Саввы Вожина. Может, все же глаза его обманывают? Кстати, он не один такой был, у кого были проблемы со зрением — еще три сельчанина обсуждали что-то важное прямо напротив невысокого забора, отгораживающего обширное Вожинское подворье. Обсуждали, и оторопело таращились на рядовой вроде процесс колки дров.

Чпок!

И очередной кругляк развалился под колуном на три неравные части. Северьян невольно проводил взглядом отлетевший в сторону кусок березовой коры и опять тяжело вздохнул. С одной стороны, он отчетливо видел как молодой парень, даже еще и безусый, спокойно махал колуном и потихоньку удлинял и наращивал и без того немаленькую поленницу. С другой стороны — Савватей не упускал случая потравить байки о своей службе в пограничниках, и как минимум половина из них была про его командира, штаб-ротмистра князя Агренева. Уж каких только небывальщин не наслушались жители Опалихино! Поначалу-то мужики дружно решили, что отставной пограничник немного привирает, для пущего уважения и солидности. Дело понятное, даже можно сказать, что и житейское. А как начал Вожин по весне отстраиваться, так и засомневались — уж больно широко размахнулся отставник. Двухэтажный дом, да на каменном фундаменте, да прочие постройки с населившей их живностью — все это таких деньжищ стоит, никакими побасенками столько не наработать!..

Чпок!

Да и потом Савва от безденежья не страдал. Хоть от законного надела он сразу и отказался, да и в батраках его никто не видел (и то сказать, кому нужен хромоногий работник), но копейки у него не переводились. Да что там копейки — на рубли деньги считал, и родственникам своим взаймы давал не жадничая. Вернее не сильно жадничая, но с большим разбором. Так что и лопухом его никак не назвать, и сквалыгой-мироедом не выставить. Особенно после того, как местный батюшка получил щедрое пожертвование. Чем сам благотворитель себе на жизнь зарабатывает, никто точно не ведал, но знающие люди не раз видели его в разговорах с первыми купцами Грязовецкого уезда. Вот и в этот раз гость приехал, когда хозяина дома не было…