* * *
«У Мо» было пустовато: я с жуликами за столиком в самом темном углу, усатый коп в штатском — сержант, если не ошибаюсь — у барной стойки и пара констеблей у окна. Штатский был занят пачкой бумаг и бокалом пива, а констебли быстро глотали овсянку со шкварками, словно опаздывали. На нас копы внимания не обращали, но жулики все же нервничали. А может это вид полицейского участка через дорогу их так нервировал? Лично я неудобств не испытывал, жевал кровяные колбаски и внимательно слушал повествование Людвига. Парень решил оставить это имя, хотя я уже знал, что зовут его Бобом. Боб Джонсон и Том Браун — куда прозаичнее и менее аристократично, чем Людвиг Стерлинг и Артур Стоун.
Сначала я хотел сплавить ребят Лизе Логг, чтобы на благо клана поработали. Все же сбор информации — ее работа, а другого применения жуликам я не видел. Но главная разведчица проверила парней и убедила меня, что так мы только их шаткое доверие потеряем. То есть она была совсем не против ставить жуликам задачи, но мне пришлось работать посредником. Каких-то конкретных заданий у Лизы на тот момент не нашлось, за поиск оборотней жулики не взялись бы, так что я попросил разузнать все, что можно о массовых пропажах людей. Тех, кого не хватятся родные, ради кого не почешутся власти, то есть: беспризорников, бродяг и прочих отбросов общества, которых оборотни использовали в качестве рекрутов и тренировочного материала одновременно.
Почти на два месяца я забыл о ребятах: уроки, тренировки, отделочные работы в «Наковальне» и свидания с Эйли. Весна одна тысяча девятьсот тридцать седьмого выдалась насыщенной, первая неделя лета не сбавила оборотов, а вторая началась звонком и просьбой жуликов о встрече. Я назначил ее «У Мо» в послеобеденное время и вот теперь слушал длинную и обстоятельную историю.
Поначалу ребята не знали, как относиться к заданию. Признались, была мысль, что я просто издеваюсь, так что они не слишком усердствовали. Но тема иногда всплывала в их головах, и время от времени они задавали вопросы подходящим персонажам. Люди исчезали повсеместно, но не то, чтобы это было подозрительно: беспризорник слинял от вора, крышующего банду, форточник сорвал куш в квартире брокера и бросился в бега. Им даже завидовали. Вот только исчезали эти люди навсегда. В Фарнелле — близость порта накладывала отпечаток — имелась своя особенная отмазка: «Уплыл в Америку, Австралию, Африку…» Куда только беглецы ни плавали, а ведь самые дешевые билеты стоили порядка трех сотен фунтов. Если условный форточник мог себе позволить такое после удачного ограбления, то беспризорнику оставался только вариант ехать зайцем. Подсчитав масштабы, жулики несколько удивились: если верить слухам, беглецов за год на пару лайнеров набиралось. Что бы там о портовой охране ни говорили, но работала она не настолько плохо. А углубившись в тему, ребята были вынуждены признать, что очень даже неплохо! Времена, когда непрошенных пассажиров за борт выкидывали или в рабство продавали, кончились еще в прошлом веке, а в этом, более цивилизованном, их полагалось кормить и возвращать властям, дабы негодники искупили свои грехи перед родиной и десятикратно отработали поездку в разного рода исправительных заведениях. Судоходные компании в таком случае не получали ни пенса, так что беспризорники регулярно получали пинки и подзатыльники, а прочие темные личности — дубинкой по горбу, едва попадали в поле зрения охраны.
