— Ты же знаешь, Гарри: в автобусах меня укачивает, — прохныкал Алекс.
— Хватит ныть, — отозвался я, толкая брата в бок. — Мы уже почти приехали. Раньше надо было жаловаться!
Автобус колыхался, медленно двигаясь по узкой дороге. Я держался за спинку переднего сидения и смотрел в окно.
Повсюду виднелись только высокие сосны. Они проплывали мимо окон автобуса. На пыльной траве лежали солнечные лучи.
«Скоро мы будем в лагере “Волшебная луна”», — радостно думал я.
Я никак не мог дождаться, когда наконец мы выйдем из автобуса. Кроме нас с Алексом, в салоне не оказалось ни единого пассажира. Мне было как-то не по себе.
Водитель сидел в кабине, за зелёной занавеской. Я видел его мельком, когда мы с Алексом садились в автобус. Мне запомнилось только, что у нашего водителя приятная улыбка, бронзовый загар, вьющиеся светлые волосы и серебряная серёжка в ухе.
— Добро пожаловать, парни! — поприветствовал он нас.
Но с тех пор как автобус тронулся с места, мы не слышали от водителя ни слова и не видели его. Жутковато…
Хорошо ещё, мы с Алексом понимаем друг друга. Он на год младше меня, ему одиннадцать, но ростом он меня давно догнал. Нас даже прозвали близнецами Альтман, хотя мы вовсе не близнецы. У нас обоих прямые чёрные волосы, тёмно-карие глаза и серьёзные лица. Родители вечно пытаются подбодрить нас, даже когда мы в отличном настроении.
— Гарри, меня тошнит, — пожаловался Алекс.
Я отвернулся от окна. Лицо Алекса стало желтоватым, подбородок дрожал. Плохой признак!
— Не думай о том, что едешь в автобусе, — посоветовал я. — Представь, что мы сидим в машине.
— Меня и в машине укачивает, — простонал он.
— Тогда придумай что-нибудь другое!
Алекса начинает укачивать, едва мама заводит двигатель. Происходит это так: сначала желтеет лицо, начинается озноб, а потом его тошнит.
— Потерпи ещё немного, — попросил я. — Скоро мы будем в лагере, и тебе сразу полегчает.
Брат с трудом сглотнул.
Автобус тряхнуло на глубокой выбоине. Мы с Алексом подпрыгнули.
— Мне плохо! — застонал Алекс.
— Знаю, знаю, — отозвался я. — Попробуй отвлечься. Спой что-нибудь, и погромче. Не бойся, тебя никто не услышит.
Алекс любит петь. У него красивый голос. Школьная учительница музыки уверяет, что у Алекса бесподобный тембр. Не знаю точно, что это означает, но, по-моему, что-то хорошее.
Алекс серьёзно занимается пением в школьном хоре. Папа пообещал, что этой осенью найдёт для него частного учителя.
Автобус снова тряхнуло. Я взглянул на брата. Его лицо было как банановая кожура.
— Пой, не стесняйся! — велел я.
У Алекса задрожал подбородок. Прокашлявшись, он запел песню «Битлз», которая нравится нам обоим. От тряски голос Алекса слегка дрожал, но лицо уже не казалось таким бледным.
