— Так точно.
— Это говорит о том, что какие бы высокие посты не занимал человек, и кем бы он ни был… Служебные обязанности должен нести исправно, — нравоучительно поднял вверх сигару.
Выйдя из портретного зала, Аким оказался в кругу потрясённых сослуживцев.
«Буданов успел уже раструбить «благую весть». Вот болтун безусый», — жал протянутые руки, стараясь не обращать внимания на слова соболезнования.
— Аким, а это не розыгрыш? — подозрительно глядел на сослуживца Гороховодатсковский.
— Это утопия! — ввёл товарищей в философскую задумчивость.
На следующий день Павловский полк чуть было не удостоился высочайшего выговора от великого князя Владимира, за срыв военной операции по переселению в Красносельский лагерь.
Большая часть офицеров полка осталась в Петербурге, дабы не пропустить исторический момент смотрин.
Максим Акимович перемолвился по телефону парой слов с генерал–майором Щербачёвым, и вопрос, фактически, был решён.
Но формальности… Военные традиции… Куда же без них.
— Господа! Прошу знакомиться. Варницкая Ольга Николаевна, — представил столпившимся перед портретным залом офицерам даму: «Мужчины, хотя и офицеры, не менее любопытны, чем женщины», — с трудом скрывал за небрежностью движений внутреннее волнение и поражался самообладанию и спокойному лицу своей невесты.
Одетая в лёгкое пальто, так как день выдался неожиданно холодным и ветреным, она грациозно подняла вуальку на модной шляпке с букетом, из–под которой рассыпались по плечам светлые локоны.
Без наигранного жеманства, она обаятельно и в то же время стеснительно улыбнулась офицерам, тут же расположив их к себе.
А когда, с помощью Рубанова, сняла пальто, которое благоговейно принял поручик Гороховодатсковский, и осталась в простом сером платье с белым передником сестры милосердия, сердца офицеров были завоёваны навсегда и бесповоротно.
Так же поражён был и полковник Ряснянский, глядя на статную скромную даму с незамысловатой причёской, но зато с выпуклой грудью, топорщившей материю платья и красный крест на переднике.
«Вот так и должна выглядеть жена офицера лейб–гвардии Павловского полка», — решил для себя Евгений Феликсович.
— Ну что ж, Аким Максимович, подавай командиру полка рапорт о разрешении вступить в законный брак. Полагаю, рассмотрен он будет положительно.
Не успели в душе Акима отзвонить поминальные церковные колокола, как забренчал домашний колокольчик, и Аполлон, брезгливо морщась, провёл в гостиную небритую лохматую личность в мятой, когда–то белой рубахе, зато в штанах с жёлтыми лампасами и при шашке с аннинским темляком.