— Повторяю последний раз, — прохаживаясь перед строем, унтер-офицерским голосом вещал мордатый рыжий инструктор, он же владелец этого недавно вошедшего в моду увеселения. — Маски не поднимать ни в коем случае! Оболочки шариков желатиновые, краситель внутри пищевой, но, если эта хреновина попадет в глаз, придется вставлять стеклянный. Дамочка, я к вам обращаюсь! Глазки будете строить потом. А если не послушаете, что я говорю, то и строить будет нечего…
Лена Кузина, к которой был обращен этот грубый окрик, поспешно придала лицу сильно утрированное, почти карикатурное выражение тупого послушания и вытянулась по стойке «смирно». Когда удовлетворенный инструктор отвел взгляд, она снова повернула голову к мужу и показала ему язык.
— Наблюдатели, развести команды на исходные позиции! — генеральским голосом скомандовал рыжий хозяин балагана. — Начинать по моей команде!
— Я тебя убью, Кузин, — пообещала Лена своему горячо любимому супругу. — Готовься к смерти, негодяй!
— Это мы еще посмотрим, — уклончиво возразил муж.
Андрей Кузин был старше жены на десять лет. Это был высокий, почти двухметровый, заметно погрузневший и обрюзгший от хорошего питания и сидячего образа жизни блондин с простоватым рыхлым лицом, которое могло принадлежать мелкому чиновнику районной управы или склонному к злоупотреблению спиртным грузчику из гастронома. Кузин не являлся ни тем, ни другим; он был грамотным, умным, а главное, удачливым адвокатом, который в свои тридцать четыре года уже приобрел некоторую известность и мало-помалу входил в моду у нуворишей, что в не столь отдаленном будущем сулило ему, а значит и его жене, неисчислимые материальные блага. Наличие же материальных благ открывает широчайший доступ к благам духовным, и это обстоятельство, по мнению Андрея Кузина, ставило жирную точку в старом как мир споре о том, что первично: материя или сознание.
Такое плебейское, а главное, сопряженное с физическими нагрузками развлечение, как пейнтбол, адвоката Кузина нисколечко не прельщало. С куда большим удовольствием он отправился бы в консерваторию или, скажем, в казино. Но Лена буквально бредила этим самым пейнтболом с тех пор, как увидела передачу о нем по телевизору, и Кузину пришлось уступить. Попытка отправить жену веселиться в одиночестве с треском провалилась, и теперь Андрей Ильич Кузин, модный дорогой адвокат, стоял, как во время срочной службы, в строю с дурацкой пневматической пукалкой наперевес, в дурацком сером камуфляже и еще более дурацком слюнявчике, который рыжий инструктор именовал бронежилетом, со сдвинутой на лоб дурацкой маской, поролоновый уплотнитель которой, несомненно, был насквозь пропитан чужим потом. Испытываемая им по поводу маски, а также выданных перчаток гадливость в равных пропорциях смешивалась с раздражением, которое вызывал у него надутый рыжий индюк, именовавший себя инструктором. Этот тип людей Андрей Ильич знал и люто ненавидел еще со времен армейской службы. После армии он с ними почти не сталкивался, и вот, извольте видеть, стоит дурак дураком в пятнистом клоунском наряде и покорно, а главное, за свои же деньги слушает изрыгаемые этим болваном пошлости!