Кто, мой друг, вознесся в небо?
Только боги с Солнцем пребудут вечно,
А человек — сочтены его годы,
Чтоб он ни делал — все ветер!..
Ты же, Гильгемеш, насыщай желудок, днем и ночью да будешь ты весел, праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты!
Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся, гляди, как дитя твою руку держит, своими объятиями радуй подругу — только в этом дело человека!
Подобные настроения были довольно распространены. Мы находим их в более поздних Экклезиасте (“Все суета сует!”), в учении Эпикура, Аристиппа и др., считавших смысл жизни в удовольствиях и развивших принципы так называемой этики гедонизма — этики наслаждения.
Надо заметить, что отголоски этого “бунта на коленях” против бессмыслицы однократного существования не изжиты в Западном мире и в Средние века. Примеров этого достаточно много, сошлемся только на Шекспира, который в драме “Макбет” с горечью писал:
Жизнь — это только тень, комедиант,
Паясничающий полчаса на сцене
И тут же позабытый; это повесть,
Которую пересказал дурак;
В ней много слов и страсти, нет лишь смысла.
О том же самом говорят и мыслители нашего времени. В частности, Мишель Монтень утверждал, что “бессмертие обещают нам только Бог и религия, ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом”. Известен и афоризм Николая Бердяева: “Смерть есть величайшее и последнее зло”. Подобные воззрения можно найти у французских материалистов-метафизиков, в частности у Дидро, в философских трудах Фейербаха, Менделеева и других мыслителей. Очень остро бессмысленность одноразового существования переживал Лев Толстой, чье неприятие чуть было не закончилось самоубийством.
“Начиная думать о том, как я воспитываю детей, — писал он в “Исповеди", — я говорил себе: “Зачем?”… Или, думая о той славе, которую приобретут мне мои сочинения, я говорил себе: “Ну хорошо, ты будешь славнее Гоголя, Пушкина, Шекспира, Мольера, всех писателей в мире, — ну и что ж!.." И я ничего не мог ответить…
Душевное состояние выражалось для меня так: жизнь моя есть какая-то кем то сыгранная надо мной глупая и злая шутка… Не нынче-завтра придут болезни, смерть (и приходили уже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей. Дела мои, какие бы они ни были, все забудутся — раньше, позднее, да и меня не будет! Так из-за чего же хлопотать? Как может человек не видеть этого и жить — вот что удивительно!.. Вот это было ужасно… и я не мог терпеливо ожидать конца… ужас тьмы был слишком велик, и я хотел поскорее, поскорее избавиться от него петлей или пулей…