— Лорд Питер — всего лишь младший сын герцога.
Элисса кивнула.
— Насколько мне известно, в этом сезоне мисс Чабб будет представлена ко двору.
— Я слышал об этом.
— Со своей красотой, обаянием, изысканными манерами мисс Шармел Чабб будет, несомненно, пользоваться огромным успехом у столичных джентльменов, — словно невзначай заметила Элисса.
— Несомненно, — подтвердил Хью.
— Десятки юных поклонников будут преследовать ее на каждом шагу.
— Да, на каждом шагу, — вздохнул он.
— Разумеется, здесь, в деревне, мисс Чабб скучает, — Элисса взглянула на часы. — Боже мой, посмотрите! — воскликнула она. — Мне пора в часовню.
Хью бросил в ее сторону недоверчивый взгляд.
— Не буду вас задерживать, миледи. У меня назначена важная встреча, и я вынужден вас покинуть.
— Тогда позвольте пожелать вам всего хорошего, сэр.
Хью Пьюрхарт остановился на пороге гостиной и оглянулся.
— Аббатство во многом стало походить на монастырь с тех пор, как умерли ваши родители.
— Да, во многом, — согласилась Элисса. — Кстати, я видела мисс Чабб, прогуливающейся v фонтана.
Как только сэр Хью скрылся из виду, Элисса направилась на кладбище позади часовни Богоматери. Вопреки обычным представлениям, ее фамильный склеп не был столь унылым и неприятным местом — по крайней мере, в этот прекрасный летний полдень. В самом деле, отсюда простирался великолепный вид на долину. Этот вид изменился очень мало как за прошедший век, так и за прошедшее тысячелетие.
Элисса запрокинула голову, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца, и взглянула на Норманнскую башню. Построенная во времена лихорадочного заселения вслед за приходом Вильгельма Завоевателя в западные земли, она представляла собой высокое каменное сооружение со стенами, доходящими в некоторых местах до шести, а кое-где — и до двенадцати футов в толщину. Через равные расстояния в стенах башни располагались бойницы, достаточно большие, чтобы в них мог поместиться воин с луком.
Единственный вход в башню находился в часовне Богоматери. Позади алтаря была неприметная дверь, за ней начиналась винтовая лестница, поднимающаяся до самого верха башни, до смотровой площадки.
Элисса знала об этом только из фамильных преданий. Она никогда не бывала в Норманнской башне. Лестница считалась ненадежной, и никому не позволялось входить в башню с тех пор, как Элисса помнила себя.
Она подошла к надгробию могилы своих родителей, склонила голову и прочла молчаливую молитву за упокой их душ. Затем она поднялась и взглянула в сторону долины.
— Мама, папа, я солгала, — произнесла она вслух. — Мне кажется, что это хуже, чем выдумка. Я не люблю сэра Хью. Я никогда не смогла бы полюбить его. И я не могу выйти за него замуж, — она тяжело вздохнула. — Но он не хотел и слышать, что я отказываю ему — по крайней мере, до сегодняшнего дня. Сегодня за чаем я сообщила сэру Хью, что решила посвятить себя уединенной жизни, — Элисса сцепила пальцы. — Я знаю, что гласит наш фамильный девиз: Vincit omnia veritas, «истина всегда побеждает». Но Хью Пьюрхарт не желал слушать истину. Я знаю, что будь вы здесь, вы бы меня поняли.