Женщина, чтоб на ней жениться? Придет ведь Анатолю идея, не размыкая век, расслабленно подумал Никос. Заложив руки за голову, он нежился в лучах мягкого по-вечернему солнца. Услышав знакомое позванивание кубиков льда о стекло, он все-таки приоткрыл глаза. Анатоль протягивал ему бокал. Никос улыбнулся и с блаженным ощущением полной гармонии в душе и не меньшей — со всем миром взял из рук друга бокал. Добрый греческий коньяк. До чего же хорошо…
— Тебе нужна женщина, которая будет тебе опорой, — серьезно повторил Анатоль.
— Зачем? Это ничем не улучшит мою жизнь. Когда мне нужно, я могу выбрать любую, какую захочу. Это меня вполне устраивает.
— Меня не обманешь, Никос, ведь мы дружим еще со школы. Думаешь, я не знаю, почему ты эдаким анахоретом торчишь на своей посудине? — Анатоль бросил скептический взгляд на маленькое рыбацкое суденышко: оно покачивалось на якоре неподалеку. — В глубине души тебе самому тошно от такой неприкаянной жизни.
Никос отхлебнул коньяку и промолчал. С палубы яхты открывался изумительный вид на побережье севернее Керкиры. Лесистые горы в этой части острова высоко подпирают небо — красота необыкновенная. Волны нежно поглаживают пляж, немноголюдный в этот час. Самое время ужина. Ужинают на Корфу около девяти. И только после десяти постояльцы близлежащих отелей снова выползут на берег попить легкого вина или пропустить последний стаканчик оузо на сон грядущий.
Анатоль устроился в шезлонге напротив Никоса. Стюард в белоснежной стилизованной морской форме поставил на столик между ними поднос с изысканными закусками: Анатоль любил отдыхать на собственной яхте с максимальным комфортом. Никос, как и в прошлом году, уединился на своем суденышке. От суматохи и стрессов, неизбежных в его профессии. Обычно он и близко не подходил к берегу, опасаясь, что его узнают. Он очень дорожил короткими деньками отдыха. Никос об этом знал, и ему нужно было немало постараться, чтобы выманить друга на яхту.
— К чему ты клонишь? Или уже подыскал для меня кандидатуру?
Анатоль ухмыльнулся.
— На следующей неделе моя Мария дает ужин. Ее сестра Барбара тоже там будет. Я слышал, она стоит того, чтобы…
— Да таких тысячи, — не стал дослушивать Никос. — Все они одинаковы, у всех сразу загораются глаза, стоит им лишь узнать, кто я. Нет, дружище, спасибо. Сам иди на этот ужин. А я останусь на своей, как ты говоришь, посудине на хлебе и в безлюдье. — Никос фыркнул. — Что, в рифму? Или не очень? — И рассмеялся.
— Твои поэтические упражнения, честно говоря, меня меньше всего волнуют, — проворчал Анатоль. — А Барбара, по слухам, фантастическая женщина…
