Мелкий сентябрьский дождь туманом ложился на воду, почти скрывая ее от глаз, и Ровена различала лишь неясные очертания лесов и полей, проплывавших по обе стороны корабля. «Океания» медленно шла в открытое море. Дождик свободно поливал открытую палубу, а порывистый ветер безжалостно хлестал закутанных в плащи людей, облокотившихся на перила в желании бросить прощальный взгляд на Англию.
Джефф тихо подошел и встал рядом, взяв девушку под руку.
— Два дня — и мы на солнцепеке. Не могу дождаться после нашего-то несостоявшегося лета.
— Да, — улыбнулась Ровена. — Когда пройдем португальский берег и действительно окажемся на юге, будет божественно.
Джефф недоуменно вскинул брови:
— Я думал, это твое первое путешествие по морю, а выходит, ты все знаешь.
— Несколько лет назад я ездила с родителями в Южную Африку и помню, как все изменилось буквально за ночь. Неожиданно мы все оказались под палящим солнцем, и пришлось спешно переодеваться в купальники и летние платья. Даже не верилось, что мы всего в двух днях пути от Англии.
Тут золотисто-карие глаза девушки заволокло слезами, и Джефф понял: конечно же это было путешествие, в котором где-то в Кейптауне или неподалеку умер ее отец. Старый вояка спекулировал на бирже, в чем-то просчитался и потерял все деньги. Ровене с матерью пришлось вернуться в Лондон и все продать, включая и собственный дом недалеко от Виндзорского дворца.
Он сочувственно пожал девушке руку:
— Все будет как в тот раз. Я имею в виду солнце. Три замечательных недели ослепительного средиземноморского солнца, и мы не пропустим ни минуты, правда, мой ангел?
— Да, Джефф, надеюсь.
— А по голосу не скажешь. — Молодой человек взял Ровену за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Ты все-таки сомневаешься, да? А я жду стопроцентной уверенности и хочу, чтобы ты принадлежала мне одному. — Он мечтательно прищурил глаза. — Дорогая, ты выглядишь сногсшибательно. Этот шарфик, эти мокрые прядки и капельки на ресницах… Страшно даже представить, в какую сирену ты превратишься в купальнике и коротеньких шортах. А когда загоришь, то и подавно станешь прекраснейшей из прекрасных, этакой шоколадкой из американской рекламы кока-колы, только лучше.
Ровена лишь рассмеялась:
— Джефф, ну и чепуху ты городишь. Но мне приятно тебя слушать.
Джефф высоко поднял белобрысую голову и, притворно важничая, произнес:
— Продолжайте, милочка. Мне тоже очень приятно. И не забудьте, что я к тому же очаровательный и милый.
— Определенно.
— И красивый.
— Лучше всех.
— И умный.
Тут Ровена на минуту задумалась.
